"Моя первая женщина, моя первая влюбленность и страсть.

Моя первая жизнь, так странно, как я вообще жил до нее? Моя первая боль, первый женский портрет в дебрях души. Моя первая смерть. Вячеслав прах устами семнадцатилетнего юноши пронзительную историю любви рассказал.

Мне вчера исполнилось семнадцать. А моей прекрасной половине - двадцать семь. Мы с ней в один день родились. Один знак зодиака, одно число на двоих и цвет глаз тоже один. Спустя неделю нашего первого поцелуя, я заметил, что она умеет читать мои мысли. Так это странно, она с моих губ срывала целое предложение, а чаще одно слово. Одни слова на двоих. И десять лет разницы, как пропасть между событиями, известными ей и неизвестными мне. С каждым днем я прокладывал по одной маленькой ступеньке над этой губительной пропастью. Я изучал ее и приближался к ее жизненному опыту, разделял с нею взгляды на мир и вещи, которые были так важны для нее. Я перебрал ее зрение и увидел мир ее глазами. Двадцатисемилетней девушки. Больше не была так ощутима разница в возрасте, а особенно в нашем с ней восприятии мира. Я стал ею, не потеряв при этом себя.
Я вдыхал ее кожу, как вдыхают аромат красивых, нетронутых ранее цветов. Непознанных. Осторожно, чтобы не повредить ее божественных лепестков, страстно, будто это мой последний глоток воздуха. Я кричал в нее, моя спина была под напряжением бесконечного количества импульсов. Зарядов самой высокой мощности. Я бил ее током и нежно водил пальцем по ее губам и шее, груди, животу, ее стройным ногам, заканчивая крохотными ступнями. Я целовал пальцы у нее на ногах, я кусал ее пятки не больно, я говорил ей, что хочу ее одну, разорвать ее грудь и пробраться под ребра. Я не знал еще слова - "Афродизиак", но я знал, что ее запах - это синоним к этому слову.
Мне стало скучно проводить время со своими сверстниками, ее компания была куда интереснее. И я вел себя в ней так, словно я тридцатилетний мужчина, умный, начитанный и в самом расцвете сил. Я был глубок и талантлив, я крал ее мысли и выдавал за свои, зачитывал их своими губами. Своими глазами я в ее мир смотрел.
У меня не было собственного мира, она была моим ярким днем и желанной ночью, а во всех женщинах этой планеты я искал ее черты. Это была иллюзия рая, обманчивая, неизмеримо глубокая, перевернувшая все с ног на голову, полет в бездонное небо. Я считал ее чудом, сравнимым с ангелами и птицами, прилетевшими из самых прекрасных (далеких) краев. Спустившаяся со своих высот, чтобы прикоснуться к земному. Менее прекрасному, но более чувственному. И чем сильнее я влюблялся в нее, тем больше я сочувствовал тому семнадцатилетнему юноше с ее цветом глаз.
И тут ее не стало. Она умерла, увяла, погибла. Спустя день, недели, нестерпимые от горя. Один день в этом мире для меня за год шел. Еще прелестнее - мертвая. Я так не любил ее жадно живой. Я пытался ее разбудить умертвленную, чтобы она вновь признала меня. Она не узнавала даже моего имени, моими устами не откликалась и на свое. Ее губы были мертвые, ее глаза были мертвые, ее чувства ко мне были мертвые. Я горел и обвинил ее в измене, предательстве и желал ей долгой, мучительной смерти. Так ведь не честно. Мои же глаза были влажными, не стеклянными, мои же губы были горячими. Я был живым, я дышал, я кричал! А мой силуэт, как и портрет не был прибит навечно заржавевшим гвоздем к ее душе. И уходя с тусклой свечой в глубины себя, она не находила там больше меня. Мои очертания. Мой голос. А на ее коже все шрамы, оставленные ночью, заживали к утру. Дьявольское отродье - небесная сука. К черту! К черту ее!
Это была моя первая смерть, мне было семнадцать лет. Я лишился зрения и не находил различия в голосах людей. Для меня все звуки похожими были. Я не испытывал чувства голода. Я не спал. Я не ел и не пил. Я не жил. Я лежал в кровати и ждал своей смерти, пока ее запахи и эти отрывки немого кино, черно-белые кадры, где она одна лишь цветная, не настигли, не сожрали меня. Мне семнадцать и я наступления ночи боюсь. Во тьме не монстры приходят, а призраки когда-то живых. Они самые безобидные со временем, они опасны только сейчас.

Моя первая женщина, моя первая влюбленность и страсть. Моя первая жизнь, так странно, как я вообще жил до нее? Кем я был? Что я знал? Моя первая боль, первый женский портрет в дебрях души. Первый изогнутый гвоздь. Первая рана, которой ничем не поможет повязка. Первый необитаемый остров, где нет ни души, только я. первые удары током. Вторые, третьи. Чем тогда пахли цветы. Мгновенная, первая смерть.

Я открываю глаза, а мне уже восемнадцать. Мне говорят, что у меня жизнь еще впереди.